МИР «УРКАГАНОВ» пополнился не только «красным набором». Не менее (а скорее, более) значительной силой, на время изменившей характер российского социального «дна», стали представители разгромленного белого движения, а также другие выходцы из так называемых «имущих классов». Многие не успели, некоторые не захотели эмигрировать с остатками белых войск. Влиться в новую жизнь и смириться с нею эти люди не желали: слишком сильно ненавидели они власть «быдла», которая физически уничтожала цвет нации.
Надо сказать, для такой ненависти были все основания. «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы уничтожаем буржуазию как класс» - писал чекист Мартин Лацис (настоящее имя - Ян Судрабс) в газете «Красный террор» 1 ноября 1918-го года www.cross-words.info. Правда, Ленин резко осудил ретивого латыша, заявив: «...вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своём казанском журнале «Красный террор» товарищ Лацис...» (ПСС, т.37, стр.110). Но и сам Владимир Ильич в своих статьях и выступлениях слишком часто договаривался до таких же «нелепостей». Впрочем, достаточно было и общих намёков, чтобы в «низах» их «творчески развили». Так, в своей статье «Как организовать соревнование?» Владимир Ильич выражается достаточно ясно: «Беспощадное военное подавление вчерашних рабовладельцев и своры их лакеев - господ буржуазных интеллигентов». Если читатель не совсем чётко представляет себе, что такое «военное подавление», разъясним более доходчиво и на ярких примерах.
Во время гражданской войны карательные мероприятия по отношению к «буржуям» осуществляли не только органы, созданные в соответствии с законодательными актами (до 1919-го года ВЧК имела право внесудебного решения дел, с 17 февраля 1919-го года приговоры врагам революции выносили революционные трибуналы). Практика была куда проще и многообразнее. Так, во время многочисленных попыток утвердить власть Советов на Дону буквально озверевшие революционеры возвели террор в абсолют. Они были совершенно убеждены в том, что расстрел противника (необязательно военного, даже всего лишь идеологического) является средством защиты. Что касается определения «противников», здесь царил полный произвол.
Ситуация осложнялась тем, что революционные войска, которые несли с собой новые порядки, были неоднородны: красногвардейцы, солдаты, матросы, латышские стрелки, анархисты различного толка и пр. Эти вооруженные формирования в свою очередь распадались на союзы, группы, которые яростно боролись между собой за власть и не признавали никаких законов.
В конце апреля - начале мая 1918-го года, когда на донскую землю вступили красные войска (в феврале Дон покинули остатки Добровольческой армии), на население обрушилась лавина грабежей, арестов, расстрелов. Казни совершались круглосуточно, в многочисленных «штабах», на улицах и в домах, на виду у публики и без свидетелей... Безнаказанность и вседозволенность пробуждали в людях самые низменные инстинкты - злобу, зависть, звериную жестокость. Смерть многих жертв www.cross-words.info была мученической: их кололи штыками, рубили саблями, топтали копытами лошадей. Нередко толпа опьяненных кровью люмпенов глумилась над трупами. Возраст в расчёт не принимался, поэтому убивали и подростков 13 - 16-ти лет.
Но и «законная» власть в виде ЧК свирепствовала, стремилась утопить «врагов революции» в крови. Особой ненавистью пылали чекисты к представителям науки и культуры, не говоря уже о государственных чиновниках. Тот же Лацис писал:
Не ищите никаких доказательств какой-либо оппозиции Советам в словах или поступках обвиняемого. Первый вопрос, который нужно выяснить, это к какому классу принадлежит подсудимый и какое у него образование.
Понять такое отношение нетрудно, если вспомнить фразу Дзержинского о том, что его окружают одни подлецы. Добавим, что в ЧК было к тому же немало физически и психически ущербных людей, извращенцев и садистов, истерических маньяков и наркоманов. Как мы уже отмечали, нередко это были «блюстители закона» с мрачным криминальным прошлым.
И подобных случаев было немало. Необходимо иметь это обстоятельство в виду, чтобы не впасть в крайность и не придавать уголовным «подвигам» представителей царского и белого офицерства исключительно политический характер. Часть этих людей руководствовалась куда более низменными побуждениями - как после февральской, так и после Октябрьской революций.
«Набздюм» (вдвоём, на пару) с убийцей Даниловым грабил жителей Питера и при Временном правительстве, и при большевиках корнет Садовский. Во время налётов Данилов убивал своих жертв ударом кинжала в спину. Кинжал, отделанный серебром, был подарен Данилову корнетом - за убийство офицера Дронова, перешедшего на сторону красных.
10 января 1919 года на шоссе близ Автова банда грабителей во главе с бывшим царским офицером Жидковским-Максимовым напала на машину кассира Октябрьской железной дороги и сопровождавшего его охранника Гутницкого. Кассир и шофёр были убиты, охранник - ранен в голову. Захватив мешки с деньгами, преступники попытались скрыться, Однако, на их беду, в это время неподалеку оказались проезжавшие мимо сотрудники уголовного розыска. В завязавшейся перестрелке Жидковский-Максимов был смертельно ранен, остальные грабители сдались.
15 мая 1918 года председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий пригласил к себе начальника уголовного розыска Шмарова и предложил ему поработать вместе с чекистами по одному «очень интересному делу». Он протянул начальнику угро листок бумаги. Это было «Предписание Главного штаба Каморры народной расправы», адресованное домовым комитетам Петрограда. В нём предлагалось установить в целях последующей расправы «места проживания большевиков и жидов...». На предписании стоял оттиск круглой печати с православным крестом в центре и с текстом по окружности: «каморра народной расправы»: Каморрой называлось разбойничье общество, зародившееся в Италии ещё в шестнадцатом веке, - улыбаясь, пояснил Урицкий. - Общество тайных убийц и бандитов. Оно просуществовало четыре века и дошло до наших дней под новым названием - рикотари. Его члены владеют оружием не хуже каморристов и так же благополучно уходят от преследования полиции. В наших условиях это может быть террористическая организация, готовящая, судя по тексту предписания, расправу над советскими людьми. А отношение к уголовному розыску она имеет потому, что за политической подкладкой прослеживается уголовная начинка. И вместе мы скорей сможем эту организацию обезвредить. (цит. по М. Скрябин, И. Савченко. «Непримиримость»).
Урицкий, не мудрствуя лукаво, сразу же указал начальнику угро на главаря «Каморры» - бывшего князя Боярского, который организовывал вывоз за границу золота, бриллиантов и произведений искусства из дворцов и особняков знати.
Но есть в истории «каморры народной расправы» обстоятельство, которое, казалось бы, подтверждает версию о контрреволюционном характере этой опереточной организации. Оно напрямую связано с преступным миром и ролью в нём представителей дореволюционных имущих классов.
Через некоторое время после разоблачения питерских «мафиози» в угрозыск обратился некий гражданин Церс и заявил, что его ограбили. Неизвестный в сопровождении ещё четырёх человек в военной форме, представившись комиссаром ЧК и предъявив ордер на обыск, проник в квартиру Церса. Далее грабители связали хозяина, перерезали телефонные провода и, угрожая револьвером, забрали из тайного хранилища, указанного Церсом, 100 тысяч рублей, а также 800 финских марок.